Нет нужды говорить о азербайджано-турецких отношениях. Турция оказывает Азербайджану неоценимую помощь в государственном и военном строительстве. Осуществляются совместные экономические проекты. Как сказал президент Азербайджана Ильхам Алиев на совместной пресс-конференции с главой Турецкого государства Реджепом Эрдоганом в Анкаре “Баку и Анкара заново чертят энергетическую и транспортную карту Евразии”. Демонстрируя общность интересов, президент Азербайджана пригласил турецкого коллегу посетить Азербайджан после внеочередных президентских выборов в Турции. Поддержка Алиева, который кстати, совсем недавно — в апреле 2018 года, был в таком же положении как Эрдоган и победил на выборах в Азербайджане, способствовала предвыборной компании президента Турции и дала ему возможность поговорить о будущих перспективах турецко-азербайджанского сотрудничества. Стоит ли удивляться, что за Эрдогана проголосовали 52,1% граждан Турции на избирательных участках в генконсульствах Турции в Гяндже и 44,8% в Нахчыване. Да и совместные учения вооружённых сил Турции и Азербайджана, имевшие место в округе Карс с 29 по 31 мая, также можно рассматривать как косвенную поддержку Эрдогана.
24 июня в Турции прошли президентские и парламентские выборы и многие считают, что они станут важнейшими в новейшей истории страны. Прежде всего, стоит напомнить, что это были досрочные выборы, официальной причиной проведения которых президент Реджеп Эрдоган назвал необходимость “перейти к системе сильной президентской власти” и избавиться от “пороков старой системы”. По итогам нашумевшего референдума в апреле 2017 года сроки правления президента были продлены, а также объединены должности и полномочия президента и премьер-министра. Такая форма правления уже тогда многим не нравилась. Референдум поддержали 51% избирателей, 49% высказались против реформы. В стране сложилось мнение, что, проведя референдум, Эрдоган фактически расколол турецкое общество. На момент написания статьи результаты парламентских выборов ещё не были определены, но противостояние в обществе придало особое значение проведённым в июне выборам, на которых в первом же туре победил Реджеп Эрдоган, а новая президентская система правления в “турецком стиле” может вступить в силу лишь в случае его победы. Все его соперники обещали, что в случае победы отменят конституционную реформу Эрдогана и укрепят парламентскую систему. Но теперь реформы должны вступить в силу сразу после выборов и можно сказать, что в Турции появился президент с расширенными полномочиями и одновременно избран парламент с сокращёнными полномочиями. Отныне Реджеп Эрдоган, кстати находящийся у власти уже 16 лет, будет иметь бюджетные полномочия, получает право назначать членов Высшего совета судей и прокуроров, давать исполнительные распоряжения, если они не касаются фундаментальных и политических прав. Лидер государства также получает право руководить своей политической партией и лично отбирать кандидатов в депутаты для участия в парламентских выборах, таким образом фактически контролируя политическую повестку дня в парламенте. Если партия президента получит большинство в парламенте, законы будут приниматься без дебатов. То есть, фактически устраняется форма правления, известная как “система сдержек и противовесов”. Но сторонники Эрдогана указывают, что новая, выстроенная под одного человека, форма правления, существует уже четыре года, а выборы лишь закрепляют ее юридический статус.
Однако на этот раз Эрдоган может столкнуться с серьёзными препятствиями. Несмотря на слабые позиции, законодатели смогут препятствовать президентским решениям, особенно если оппозиция заручится большинством в парламенте. Не стоит забывать, что результаты референдума 2017 года показали, что Эрдоган победил за счет голосов глубинки, в частности религиозного населения. Но крупные города — Стамбул, Анкара, Измир остаются преимущественно светскими и в них ощущается недовольство, вызванное проблемами с правами человека, внедрением религиозных принципов в систему образования, проверкой на приверженность исламу при поступлении на госслужбу. А тут ещё политика в отношении Сирии и беженцев, проблемы свободы печати, уровня образования и беспристрастности судебной системы.
В основе предвыборных платформ всех партий были вопросы экономики. Правда в 2017 году рост ВВП достиг 7,4% против 3,2% в 2016 году. Сравнительно недавно была открыта транспортная магистраль Баку-Тбилиси-Карс, которую Эрдоган охарактеризовал как один из важнейших транспортных коридоров мира. Южный газовый коридор в части, называемой TANAP, – тоже весомый вклад в формирование положительного имиджа президента. Кроме того, в ближайшем будущем завершится строительство нефтеперерабатывающего завода в Измирском районе. Стоит упомянуть о запланированном на октябрь открытии третьего аэропорта в Стамбуле, который будет обслуживать до 90 млн пассажиров в год. Есть планы касающиеся строительства канала между Мраморным и Чёрным морями в обход Босфора.
Несмотря на это, из президента, превратившего Турцию в экономически и политически влиятельную страну региона, за последние годы Эрдоган приобрёл облик авторитарного политика, вызывающего недовольство в массах. Краеугольным камнем всех его прежних избирательных кампаний были обещания демократизации жизни и экономического роста. Однако сегодня экономика Турции переживает не лучшие времена. Турецкая лира упала по отношению к доллару (более чем на 60%) и евро (50%) за последние годы, что спровоцировало население переводить сбережения из лир в доллары и евро. К тому же увеличился вывод денег из Турции и не только иностранными инвесторами, но и местными. Этому способствовала волна репрессий, начавшихся в Турции после неудавшегося переворота и продолжающихся до сих пор, что подорвало доверие инвесторов. Эрдоган даже обращался с просьбой к населению хранить сбережения в национальной валюте, но он же неоднократно заявлял, что планирует учредить контроль над ранее независимым Центральным банком страны. Есть мнение, что именно это намерение является одной из основных причин валютного кризиса в Турции. А тут ещё повышенная инфляция, рост процентных ставок до 7% и безработица около 11%, особенно среди молодёжи.
Особой проблемой для Эрдогана является курдский вопрос. Курды, по разным оценкам, составляют до 23 % от общего населения страны. В большинстве своём они недовольны политикой Эрдогана, хотя некоторая консервативная часть курдов поддерживает его. В Турции самый высокий в мире порог для прохождения в парламент (10%). Считается, что он был внесён в конституцию после военного госпереворота 1980 года с целью отстранить прокурдские политические партии от представительства в парламенте. И то, что Селахаттин Демирташ, кандидат в президенты от прокурдской “Партии демократии народов”, вёл свою предвыборную кампанию из тюрьмы, где сидит по обвинению в создании террористической группировки и разжигании межнациональной розни, также не способствует укреплению демократического облика Эрдогана.
Нет сомнений, что оппозиционные силы и в дальнейшем будут критиковать правительство, напоминая населению обо всех этих проблемах. И, скорее всего, в своей деятельности они будут опираться на поддержку США и других западных стран. Турция является членом НАТО, но, по мнению многих американских экспертов, проводит слишком уж независимую политику в отношении альянса. А советник Дональда Трампа по нацбезопасности Джон Болтон даже охарактеризовал эрдогановскую Турцию как недружественный режим. И дело не только в США. Заместитель председателя правящего в Германии Христианско-демократического союза Юлия Клёкнер, комментируя результаты референдума 2017 года, прямо заявила, что “для Турции дверь в ЕС теперь окончательно закрыта”. Аналогично высказывался и вице-председатель Европарламента Александер Ламбсдорфф, предлагавший прекратить переговоры о вступлении Турции в ЕС и начать выстраивать отношения с ней на основе “тематического партнёрства”,подразумевая по этим борьбу с международным терроризмом, совместное преодоление миграционного кризиса и т.д. Некоторые немецкие парламентарии говорят о исключении Турции из НАТО, прекращении поставок туркам немецких вооружений, отзыве военнослужащих бундесвера и даже переносе натовской базы из турецкого Инджирлика на греческую часть Кипра. Правда Ангела Меркель избегает полного прекращения переговоров о вступлении Турции в ЕС, очевидно опасаясь, что, это способствует дрейфу Анкары в сторону Москвы и отказу от ориентации на стандарты ЕС. Особенно если учесть, что ещё во времена референдума президент Эрдоган говорил о восстановлении смертной казни. Правозащитники считают это красной чертой, после которой перспектива вступления Турции в Евросоюз будет равна нулю.
Легко представить, какое влияние окажут все эти проблемы на состоящее из различных этнических слоёв турецкое общество, и без того расколотое на сторонников и противников Эрдогана. Однако, как бы то ни было, ясно, что в ближайшее время Турция начнёт меняться и это вполне может стать причиной изменений в азербайджано-турецких отношениях.
Нет сомнений, для Ильхама Алиева победа Эрдогана на выборах — предельно важна, т.к это удержит их в союзнических отношениях в условиях фактической войны с Арменией. Анкара, в свою очередь, участвует в сирийском конфликте, и вдобавок опасается появления на Ближнем Востоке курдского государства. А Эрдоган ожидает от президента США Дональда Трампа, что тот сделает выбор между ним и курдами в его пользу, хотя курды явно интересуют американцев больше, чем турки. Общность интересов Азербайджана и Турции легко просматривается. Вопрос — как далеко готов зайти Азербайджан в укреплении этой общности? Ряд турецких политологов выступает с призывом “создать союзное государство между Азербайджаном и Турцией, как между Россией и Беларусью”, и предлагают изучить вопрос совместной обороны с учетом “создания совместной армяно-российской военной группировки”. Трудно сказать, отвечают ли такие инициативы планам Баку, с учётом негативной реакции Ирана. Кроме того, нынешние отношения Анкары с США и Европейским союзом достаточно туманны. Запад, еще недавно считавший Турцию союзником в холодной войне, начинает считать Анкару силой, стремящейся установить контроль на Ближнем Востоке и на Южном Кавказе. Пока трудно, сказать будет ли Азербайджан, предпочитающий политику равноудалённости от мировых центров, двигаться в новом турецком фарватере.
