Референдум о независимости Курдистана от 25 сентября состоялся без консенсуса с правительством Ирака. На момент написания статьи подсчёт голосов ещё не закончился, но мало кто сомневается в победе сторонников независимости. В любом случае, референдум стал одним из знаковых событий нашего времени и выявил целый клубок противоречий, до последнего времени остававшихся вне поля зрения широкой общественности. Курды — один из крупнейших народов, не обладающий собственной государственностью. На протяжении ХХ века курдам несколько раз удалось создать крайне недолговечные государства, например, Мехабадскую республику в северо-западной части Ирана в 1946 году, где родился, кстати, нынешний президент Автономного курдского региона Ирака Масуд Барзани. Сегодня, проводя референдум, курды стремятся логически завершить процесс создания национального государства, поскольку понимают, что другой такой возможности у них не будет. Сильными импульсами для этого послужило вторжение ИГ в северный Ирак, когда солдаты Багдада покинули некоторые районы, в дальнейшем занятые курдскими формированиями.
Ирак является тем государством, на севере которого был проведён референдум. Именно там ещё в конце XIX века появились курдские военизированные формирования – пешмерга, сегодня всё больше похожие на регулярные армейские части. Их основная задача — обеспечение безопасности в Иракском Курдистане, которому конституцией разрешено иметь собственные вооружённые силы. Они, по некоторым данным, состоят из 12 объединенных пехотных батальонов, по 3-5 тыс. военнослужащих в каждом и нескольких батальонов сил специального назначения. Сформированы штабы и аппарат министерства, а также другие вспомогательные подразделения общей численностью около 120 000 военнослужащих. В ближайшие пять лет предусматривается увеличение количества пехотных батальонов до 20 (90 тыс. человек) под ружьём и 30 тысяч резервистов (всего около 200 000 военнослужащих). В основном используется старое оружие СССР – пулемёты ДШК, до 450 танков Т-72, Т-55, несколько сотен плавающих танков ПT-76, советские гаубицы М-56, бронетранспортёры БМП-1, не говоря об автоматах Калашникова. Кроме того, пешмерга располагает несколькими тысячами винтовок Heckler & Koch из Германии, американскими винтовками M16, M82. Есть миномёты и другая артиллерия в таком количестве, что пришлось даже организовать специальные артиллерийские курсы.
Естественно, правительство Ирака не устраивает передача курдам достаточно больших территорий. К тому же, иракские арабы выступят против ослабляющего экономику раскола страны, что уничтожит политическое влияние багдадского правительства и поставит Ирак на грань дальнейшего распада. Правительство Ирака считает, что в соответствии с конституцией, ни одна из сторон не вправе определять свою судьбу в отрыве от других.
Курдская проблема является одной из самых острых для Анкары, которая объявила действующую в восточных регионах Турции Рабочую партию Курдистана террористической организацией и рассматривает её как наиболее значительную угрозу территориальной целостности Турции. Министр иностранных дел Турции Мевлуд Чавушоглу считает решение провести референдум ошибочным, указывая, что «поднятие флага Иракского Кудистана над зданиями официальных и правительственных учреждений противоречит конституции Ирака». Ключевым вопросом он считает сохранение территориальной целостности Ирака. Турция относится к этому настолько серьёзно, что после визита спецпредставителя президента США Бретта Макгарка в контролируемые курдами районы в связи с борьбой с ИГ, Эрдоган потребовал от Вашингтона чёткий ответ, на чьей стороне США — Турции или курдов.
Другой страной, выступающей против создания независимого Курдистана, является Иран. До начала гражданской войны в Сирии отношения между Турцией и Ираном были дружественными. В значительной мере это была дружба против Рабочей партии Курдистана и Партии свободной жизни в Курдистане, выступающей за самоопределение курдов в Иране. В Тегеране считают эту партию иранским аналогом турецкой Рабочей партии Курдистана. К тому же, Партия свободной жизни в Курдистане также располагает боевой организацией — «Самооборона Восточного Курдистана» — и ведёт вооружённую борьбу с властями Ирана за установление курдской автономии. Естественно, Тегеран тревожит перспектива восстания курдов в своих юго-западных провинциях. Он официально выразил недовольство проведением референдума, тем более, что иракские курды организовали его не только в своём автономном регионе, состоящем из трёх провинций, но и в других регионах, которые они хотели бы включить в состав Курдистана. А большинство иранских курдов живёт в районах вдоль границы с Ираком. Время от времени имеют место атаки территории Ирана со стороны иракских курдских отрядов и столкновения с иранскими силами безопасности. Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад заявил, что не считает референдум верным выбором, назвав его катастрофой, которая не ограничится только курдским населением.
Ещё сложнее положение на севере Сирии, где курды уже фактически неподконтрольны Дамаску. До определённого времени они являлись союзниками президента Башара Асада в борьбе против ИГ, но отношения испортились после столкновений отрядов Асада и курдов, включая «Асаиш» (служба безопасности и разведки Курдистана). Такие стычки происходили и раньше, но в меньших масштабах. В этот раз столкновения начались, когда «Асаиш» попытался освободить своих сотрудников, задержанных проасадовскими силами национальной обороны, а позже в бои втянулись армия Сирии и силы самообороны курдов. Кроме того, провозгласив в 2014 году автономию Рожава в трёх подконтрольных им анклавах — Джазира, Кобани и Африн на севере Сирии, курды вызвали недовольство Дамаска. Тем более, что эти территории увеличились в результате действий против ИГ и были переименованы в ”Федерацию Северная Сирия”, которую правительство в Дамаске не признаёт.
Правительство Саудовской Аравии также призвало лидера Курдского автономного района Ирака Масуда Барзани отказаться от проведения референдума, заявив, что он негативно скажется на Ираке и навредит региональной стабильности. Однако, эксперты отмечают мягкость в позиции саудовцев, которые не против, через курдов, оказать давление на Турцию, поддержавшую Катар в недавнем дипломатическом конфликте. К тому же, Саудовская Аравия, как и Израиль, стремятся ослабить политику Ирана в регионе. А напряжённость вблизи иранской границы и вероятная дестабилизация курдских регионов Ирана будет выгодна и Тель-Авиву, и Эр-Рияду.
Единственная страна, поддержавшая референдум открыто, не имеющий дипломатических отношений с Ираком Израиль. Видимо, Тель-Авив собирается действовать в духе доктрины Бен-Гуриона, считавшего, что Израиль должен искать союзников на периферии арабского мира. Тель-Авив активно помогал созданию пешмерга и сил внутренней безопасности курдов. Выделение курдского государства или группы курдских государств на территориях Ирака и Сирии в интересах Израиля. Возможно, в Тель-Авиве ожидают, что новое государство отвлечёт на себя внимание арабского мира или даже намереваются построить на территории Курдистана если не военные базы, то хотя бы взлётные полосы. Естественно, это направлено против стран-противников Израиля и прежде всего Ирана.
Своё слово сказал и главный союзник курдов — Вашингтон, в лице посетившего Ирак главы Пентагона Джеймса Мэттиса. На встрече с Масудом Барзани, он напомнил, что освобождение города Мосул от ИГ стало возможным благодаря сотрудничеству между Багдадом и Эрбилем, и призвал Барзани «держать в центре внимания сохранение импульса борьбы против боевиков террористической организации ИГ». Однако такая дипломатия не принесла эффекта. Барзани ответил, что референдум является «решением, а не препятствием», и не создаёт проблем в операциях против террористов. Более того, он обратился к ООН с просьбой «не предлагать никаких альтернатив запланированному референдуму по независимости, поскольку голосование не будет отложено». Возможно, правы те, кто считают, что Вашингтон вынужденно выступает в поддержку территориальной целостности Ирака и даже может на время приостановить финансовую помощь курдам, но потом восстановит её в полном объёме. Ведь Курдистан удобен для расположения военных баз. А прокурдская позиция Израиля призвана отвести от Вашингтона критику региональных держав, опасающихся, что референдум усилит сепаратистские тенденции в Сирии, Иране и Турции.
Особую роль в курдском вопросе может сыграть, вовлечённая в сирийский конфликт Россия. Интерес к курдам заметен ещё в политике дореволюционной Российской империи. А во времена СССР этот интерес усилился. Ещё председатель КГБ СССР Александр Шелепин отстаивал необходимость «ориентировать курдское население Ирака, Ирана и Турции на создание независимого Курдистана». Интересом к курдам отличались и такие знаковые фигуры советских спецслужб, как Евгений Примаков и Павел Судоплатов — в 1947-1950 гг. — начальник отдела «ДР» (диверсионная работа против военных баз США и стран НАТО). Стоит также упомянуть Мустафу Барзани — в прошлом, лидера курдов и отца нынешнего руководителя Курдистана — Масуда Барзани. Мустафа Барзани в 1947 году, и его вооружённые сторонники, выступив из Барзана, прошли через территорию Турции и Ирана, вышли к реке Аракс, перешли границу, получив убежище в СССР, и были расселены в Узбекистане. По воспоминаниям всё того же Павла Судоплатова: «Барзани и часть его офицеров прошли спецобучение в наших военных училищах и академии. Я также заверил его, что расселение в Средней Азии будет временным, пока не созреют условия для их возвращения в Курдистан». В таком контексте, видимо, надо рассматривать, что после того, как в Сирии был сбит российский бомбардировщик СУ-24, сирийская партия курдов «Демократический Союз» взяла под контроль территории вдоль сирийско-турецкой границы и открыла своё представительство в Москве. Таким образом, поддержка курдов обеспечивает усиление влияния России на Ближнем Востоке, особенно если учесть, что, как постоянный член СБ ООН, Россия может оказать курдам дипломатическую поддержку. Не удивительно, что одно из требований Турции к России — отказ от поддержки курдов, как в Турции, так и в Сирии. Пока что Москва сохраняет дипломатическое равновесие, заявляя устами представителя МИД Марии Захаровой о праве курдского народа на свободное волеизъявление, но в рамках существующих национальных границ.
Уже перед референдумом премьер-министр Ирака Хайдер Абади потребовал от курдов передать Багдаду контроль над пограничными постами и аэропортами, и призвал соседние страны не импортировать курдскую нефть. Иран прекратил все рейсы в Иракский Курдистан. А секретарь иранского Высшего совета национальной безопасности Али Шамхани заявил о закрытии границы с сепаратистским регионом Ирака, и даже намекнул на военные операции в приграничных районах. Президент Турции также пообещал закрыть границу с Ираком и заблокировать экспорт нефти. В подтверждение серьёзности намерений, турецкие войска начали незапланированные военные учения на границе с Иракским Курдистаном.
Все понимают, что победа курдов на референдуме будет шагом к независимости иракских курдов и в этот процесс неизбежно будут вовлечены сирийские, турецкие и иранские курды, что дестабилизирует весь Ближний Восток. Ведь никто толком не знает, где пройдут границы нового государства. Не только региональные игроки, но и ведущие мировые страны — Франция, Германия, Великобритания выражают понимание стремления курдов к независимости, но хотели бы видеть курдскую автономию в составе Ирака.
Курды настаивают, что «дружеский развод» с Ираком пройдёт мирно. Но в этом приходится усомниться, особенно если учесть интервью Масуда Барзани The Guardian от 22 сентября 2017 года: «Начиная с Первой мировой войны и до сегодняшнего дня мы не являемся частью Ирака. У нас своя география, земля и культура. У нас свой язык. Мы отказываемся быть подчинёнными». В таких условиях говорить о стабильности не приходится. Скорее всего надо ожидать нового конфликта. Правда есть вероятность, что курдские лидеры используют референдум, как инструмент давления на Багдад и Анкару, провозгласив независимость формально. Но зная, какую цену курды заплатили в борьбе за независимость, надеяться на это не стоит. Как бы то ни было ясно одно. Ближний Восток уже никогда не будет таким, каким был до сих пор.
