Здравствуй, Илькин
Как ты, чем занимаешься, не пишу. Я примерно могу представить, как проходит твой день, твоё состояние, о чём ты думаешь. Ты ещё и начал голодовки, я могу все это видеть и чувствовать.
Я давно хотел написать тебе это письмо. И именно так, публично. Но каждый раз я отгонял от себя эти мысли. Сегодня прочитав одно предложение в вашем обращении — нескольких сломленных и превратившихся в игрушку в руках спецслужб политзаключенных отпустят — я подумал, что настало время. Уже год, как приезжая в Азербайджан, я не осмеливаюсь прийти к тебе домой. Потому что у меня не хватает смелости посмотреть в глаза твоим отцу, матери и сестре.
Я не знаю, относишь ли ты меня к тем, о ком говорится в этом предложении. С большой вероятностью, относишь либо вообще так не думаешь. У меня сейчас нет никакой возможности тебе это доказать. Если честно, мне это и не нужно кому-то доказывать, в том числе и тебе. Когда-нибудь мы встретимся на свободе, и у нас будет много времени на обсуждение всего, что произошло. Как говорится, время расставит все на свои места. А сейчас, в этой ситуации победила власть, она смогла заставить людей поверить в это.
Но я пишу это письмо совершенно с другой целью. Я должен признаться кое в чем. Я не рассказывал об этом даже самым близким друзьям. Сейчас это может показаться тебе смешным, но не в тюрьме, а после выхода на свободу, наши обсуждения в тот день — 26 сентября 2014 года, — когда мы написали обращение к президенту в Кюрдаханы, та комната и твой взгляд, который говорил, вот сейчас я напишу, мне часто снится этот день. Помнишь, наше первое обращение не приняли. Точно не вспомню, но от нас требовали убрать или добавить какое-то предложение. На следующий день мы собрались в комнате Азера Сеидова. Когда мы обсуждали последнее предложение, ты сказал, что всю ночь сходил с ума, не мог заснуть. Хорошо, что не приняли. Давайте откажемся от этого. Вот твой взгляд, когда ты говорил это, твои умоляющие глаза до сих пор стоят у меня перед глазами, снятся мне. Мне тоже было по душе, что ты это сказал. Но я до сих пор думаю, почему имея другое на уме, я тебе твёрдо тогда сказал “нет, мы напишем”. Всё ещё не могу найти ответа на это. Никто нам не угрожал, нас не запугивали. Ничего не предлагали. Нам не приставили оружие к виску. Наши силы не иссякли. Наоборот, нас боялись. Почему мы сделали это? Почему мы пошли на это самоубийство? И даже если не всё, но мы разрушили многое, самое главное — разбили мечту многих людей. Мы дали возможность правительству манипулировать темой политических заключенных. Я и сейчас вновь и вновь задаюсь этим вопросом. Но у меня все еще нет на него ответа.
Что было дальше, ты знаешь. Ты написал статью, начались беспорядки. Обращение ты стер и выбросил. Начал все сначала. Потом каждого из нас отправили в разные исправительные учреждения. Перед очередной амнистией пришли снова поговорить с нами. В этот раз хотели, чтобы мы написали индивидуальную просьбу о помиловании. “Хотите, могу хоть сто раз написать, заберите и пусть зачитают его на “Lider” Tv”, — я сказал. И я написал, и ты это знаешь, и все знают. Я признал поражение. Я не продался, я не изменил идеологию, не перешёл на другую сторону. Но я сложил оружие. Потому что я уже похоронил всё 26 сентября. Ничто не имело смысла. Подпись под тем обращением меня погубила. Мы попали в тюрьму как революционеры. Хоть и признав поражение, нам надо было оттуда выйти, по крайней мере, не подлецами. Но, несмотря на это, ты знаешь, узнав, что тебя не собираются отпускать в этом помиловании, я сказал “если я увижу, что имена всех членов N!DA попали в список, я отблагодарю президента в микрофон Az Tv”. Ради тебя я был готов и на это. Но они не согласились.
Ну да ладно… Я же сказал, что пишу это письмо совсем с другой целью. Наверное, ты помнишь наше последнее слово. У нас было такое предложение — “Если даже под арестом будет 10 членов N!DA, те, кто на свободе, заменит нас. Продолжайте эту борьбу и за нас, более принципиально, более последовательно. Никогда не сдавайтесь перед лицом зла!”
Илькин, я сдался перед лицом зла, я проиграл. Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты продолжаешь эту борьбу за нас, даже если никого не осталось. Хорошо, что ты есть и стоишь на ногах. Передай привет Байраму. Я целую и обнимаю тебя, и хочу закончить это письмо предложениями из нашего последнего слова.
Долой диктатуру и деспотизм!
Да здравствуют люди, не преклоняющиеся перед гнетом и несправедливостью!
С любовью и уважением,
Рашадат
14 января 2019
Справка
Илькин Рустамзаде один из четверых политзаключенных,
объявивших 13 января бессрочную голодовку в поддержку блогера Мехмана Гусейнова и с требованием освобождения всех политзаключенных
.
27-летнего активиста молодежного оппозиционного движения NİDA Илькина Рустамзаде обвинили в организации массовых беспорядков, он приговорен к 8 годам лишения свободы. Международная правозащитная организация Amnesty International признала его «узником совести».
Активисты движения NİDA были арестованы в начале 2013 года
. Тогда они выступили с акциями протеста против того, что в армии Азербайджана ежегодно в небоевых условиях гибнут десятки людей, и смерти эти не расследуются. Организаторами этих акций признали восьмерых молодых людей, среди которых были Илькин Рустамзаде и Рашадат Ахундов. Ахундов и остальные арестованные члены NİDA, проходившие по общему с Илькином делу, написали прошение и были в разное время помилованы президентом.
