После распада СССР Каспийское море оказалось в центре интересов многих стран, до сих пор является причиной разногласий, связанных с разделом ресурсов каспийского шельфа — нефти и газа и представляет собой средоточие запутанного клубка экономических и геополитических интересов.
В ХХ веке правовой режим Каспия был установлен советско-иранскими договорами от 26 февраля 1921г. и 25 марта 1940г, предусматривающими свободу судоходства по всей акватории, свободу рыболовства за исключением десятимильных национальных рыболовных зон и запрет на плавание судов под флагом не каспийских государств. Но не предусматривались вопросы шельфа, военной деятельности, транзита через Каспий, охраны природной среды. Во времена СССР Каспийское море фактически являлось внутренним водоёмом Советского Союза, лишь 13,8% принадлежало Ирану, который не признавал легитимность морской границы с Азербайджаном по линии Астара-Гасанкули, определённой вышеупомянутыми договорами, считая, что она была проведена СССР по праву сильного. Тем не менее, установленный советско-иранскими договорами статус Каспийского моря, как внутриконтинентального, был признан международным правом.
После распада СССР в 1991г. число прикаспийских государств увеличилось до пяти: Россия, Иран, Казахстан, Азербайджан и Туркмения. Возникла необходимость нового соглашения по статусу Каспия, тем более, что возросло его значение для мировой энергетики и баланс сил в регионе оказался подвержен влиянию внешних сил. 4 ноября 2003г. в Тегеране прикаспийскими странам была подписана «Рамочная конвенция по защите морской среды Каспийского моря». Конвенция вступила в силу 12 августа 2006г.
Ключевым фактором является то, что Каспий представляет собой закрытый внутриконтинентальный водоём. С одной стороны это озеро (бессточный водоем), с другой — море (из-за больших размеров). Его протяжённость с севера на юг составляет примерно 1200км, ширина с запада на восток — от 195 до 435км. В случае признания Каспия обычным морским пространством на него автоматически распространяются соответствующие статьи Конвенции ООН по континентальному шельфу и морскому праву 1958 и 1982 годов. В этом случае каждое прикаспийское государство имеет суверенные права на 12-мильные территориальные воды и 200-мильные исключительные экономические зоны. Поскольку максимальная ширина Каспийского моря не превышает 200 морских миль, то внешние границы исключительной экономической зоны можно определить на основе принципа серединной линии. В этом случае все другие государства, в том числе, и не имеющие выхода к Каспийскому морю, например США или Британия, в исключительной экономической зоне пользуются свободой судоходства и полетов, прокладывания кабелей и трубопроводов, проведения научных исследований и других, правомерных с точки зрения международного права, видов деятельности.
Озеро в юридическом смысле не имеет таких категорий, как экономические зоны, шельфы, территориальные воды. Оно относится к внутренним водам — суверенным владениям прибрежных государств, на которые международный режим не распространяется. Разработка правового режима пограничного озера является исключительной компетенцией самих прибрежных государств и никаких международных юридических норм, определяющих хотя бы общие правовые вопросы раздела и эксплуатации пограничных озёр, не существует. Их правовой статус может быть определён только по взаимному согласию всех прибрежных государств и регулируется договорами между ними.
Этот, чисто юридический вопрос дестабилизирует и без того непростую ситуацию на Каспии. Взять хотя бы конфликт Туркмении с Азербайджаном по трем нефтяным месторождениям на Каспии: «Кяпаз» (туркменское название – «Сердар»), которое ближе к туркменскому, чем азербайджанскому берегу и в меньшей степени «Азери» и «Чираг» (туркменские «Осман» и «Омар»), которые находятся приблизительно на середине Каспия. Туркмения считает эти месторождения своими, но Азербайджан ссылается на советский период, когда они разрабатывались азербайджанскими нефтяниками.
Центральным является вопрос о принципе раздела морского дна. Азербайджан, Казахстан и Туркмения настаивают на разделе Каспия по срединной линии, Иран — на разделе по одной пятой части (по 20%) между всеми прикаспийскими государствами. Кроме того, Иран категорически выступает против заключения каких либо двусторонних соглашений т.к. согласно уже заключённым между Россией и Азербайджаном, Россией и Казахстаном, а также Азербайджаном и Казахстаном, при разграничении дна, России достаётся — 19%, Азербайджану — 18% и Казахстану — 27%. На эти государства придётся 64% дна. Из оставшихся 36% Ирану достанется до 14%. В Тегеране сожалеют, что вовремя не обратили внимание на это, расценивая такой режим ущербным для Ирана. Но Россия является партнёром Ирана хотя бы в эксплуатации атомной электростанции в Бушере. Отсюда умеренный тон Тегерана в споре по разделу дна. Однако, в общем, Иран продолжает требовать повышения своей доли при разграничении шельфа Каспийского моря.
Россия, Казахстан и Азербайджан придерживаются принципа раздела дна по серединной линии, проводимой с учетом равноудаленности географических точек, при этом оставляя морскую поверхность в общем пользовании, т.е. за разграничение недр и шельфа Каспийского моря, но против раздела его акватории. Россия признаёт, что советско-иранские договора требуют совершенствования с учётом современных реалий, но до завершения переговоров, предлагает руководствоваться старыми договорами. Поэтому, единственно правомочным на Каспии является режим общего для всех прибрежных стран и закрытого для всех неприбрежных стран морепользования.
Усилия Азербайджана направлены на раздел морского дна, то есть нефти и газа. Желая получить наиболее богатые нефтегазоносные районы Каспия, он ввел в практику понятие «национальный сектор Каспийского моря определённой страны». Баку утверждает, что невозможно руководствоваться советско-иранскими договорами, поскольку в них вообще не затрагиваются вопросы освоения морского дна. Азербайджан предлагает определить национальные сектора Каспия путем продления сухопутных границ до срединной линии, равноудалённой от берегов, а при наличии островов — от условной линии, соединяющей обращённые к срединной линии берега этих островов, а между сопредельными государствами — по условной линии, являющейся естественным продолжением сухопутной границы, перпендикулярной к срединной линии акватории. В этом случае, границы соответствующих секторов становятся государственными с вытекающим отсюда суверенитетом на все виды деятельности в данном секторе. Правда и статус “озера” не исключает раздел Каспия на национальные сектора но, и не обязывает к этому. До ноября 1996 года Москва, Ашгабад и Тегеран полностью отрицали возможность национализации участков моря в центральной его части. Однако, со временем, изменили свою позицию: идти на конфронтацию с Баку и Астаной не выгодно никому, в том числе и России, подписавшей немало соглашений о транзите нефти из азербайджанского и казахского секторов.
А пока суд да дело, прикаспийские страны в одностороннем порядке приступили к разделу Каспия на национальные сектора. Так, Азербайджан включил нефтяные месторождения Азари, Кяпаз и Чираг в свой юридически несуществующий сектор, Казахстан и Россия спорят о некоторых месторождениях на Северном Каспии.
Да и иранская North Drilling Company и зарегистрированная в Гонконге китайская China Oilfield Services Ltd, ещё в 2006 г, заключили контракт сроком на три года по разведке нефтяных запасов в иранском секторе. Иран не имеет опыт в бурении скважин на глубине более 90 метров, а максимальная глубину Каспийского моря в его секторе — 1,025 метров. Потому, с помощью китайцев, была сконструирована плавающая установка способная бурить на максимальной глубине до 6000м. и ценой в $250 млн.
Так запасы углеводородов превратили Каспий в зону столкновения геополитических интересов разных стран. Однако, за этими интересами остаётся без внимания одна, не менее значимая проблема. Биологическая уникальность Каспийского моря заключается в том, что оно содержит мировой генофонд белуги, осетра, севрюги и является единственной в мире кладовой видового разнообразия этих рыб — около 90% мировых запасов. Природные ресурсы моря включают свыше 854 видов, из которых 30 имеют промысловое значение. В этом замкнутом водоёме, в условиях пониженной солёности, в течение около 1.8 млн лет фауна эволюционировала обособленно от мирового океана, создав большое количество видов реликтовых рыб и этот процесс ещё не завершён. Совсем недавно улов осетровых в Каспийском море составлял более 80% от мирового. Ныне они перестали быть главным ресурсом Каспия. За последние 15-20 лет численность каспийских осетровых достиг уровня, опасного для восстановления их ресурса. И виной тому отсутствие единого подхода к эксплуатации биоресурсов, как это было во времена СССР и интерес только к добыче углеводородов, а экологические проблемы отошли на второй план, т.к. у всех основная цель — получение максимальной прибыли. Прикаспийские государства являются развивающимися и слишком бедны, чтобы тратить деньги на окружающую среду. Их позиция по отношению к Каспию — сначала экономика, потом экология. Использование ресурсов Каспия происходит в рамках отдельных секторов без какой-либо гармонизации хозяйственной деятельности с экологией моря, нет общей стратегии освоения ресурсов, нет единой политики защиты окружающей среды, экологического мониторинга, страхования и предупреждения техногенных аварий. Двусторонние соглашения для этого недостаточны и не могут решить экологические проблемы в условиях отсутствия правового статуса Каспия.
Очевидно, что рано или поздно прикаспийским странам придётся договориться. В случае скоординированных действий они смогут совместно извлечь максимум выгоды. Но, если эти страны решат проводить единоличную политику, то значительная часть потенциальной выгоды может быть получена уже не каспийскими игроками, а ресурсам и экологии Каспия может быть нанесён непоправимый урон.
