Одним из ключевых факторов меняющейся мировой политической ситуации является появление на Ближнем Востоке нового и во многом неожиданного геополитического союза – Москва, Тегеран, Анкара. И тут Азербайджан может стать одной из важнейших переговорных площадок. Ведь азербайджанское руководство сегодня старается использовать свой геополитический потенциал, взяв на себя роль посредника между вовлечёнными в сирийский конфликт сторонами.
Некоторые политологи считают, что Баку вполне может сыграть балансирующую роль в регионе, гармонизировать отношения России, Турции и Ирана, хотя существует много противоречий, связанных с тем, что интересы этих стран и на Ближнем Востоке, и за его пределами во многом не совпадают.
Азербайджан вполне может взять на себя роль посредника, которому доверяют все стороны, видя в Азербайджане своего партнёра. Иран, стремящийся стать региональным центром, старается усилить своё влияние в регионе. Поэтому для Тегерана принципиально важно сформировать хорошие отношения с Баку. К тому же, в отношениях Азербайджана с Ираном весомым фактором является религия. В Азербайджане много мусульман-шиитов. А Иран является крупнейшим шиитским государством в мире, стремящимся консолидировать единоверцев.
Турция также традиционно воспринимает Азербайджан, как дружественное государство, исторически находившееся под влиянием Османской империи, имеющее сходные этнические и культурные традиции, и способное оказаться полезным. Это особенно ярко проявилось, когда Баку способствовал разрешению кризиса между Россией и Турцией в 2015 году, когда турецкие ПВО сбили российский Су-24. Между тем, это была очень непростая задача, если принять во внимание более чем резкие взаимные обвинения, а известное путинское «они помидорами не отделаются» фактически уничтожало надежды на урегулирование конфликта.
Для России Азербайджан – государство, с которым близкие отношения сложились ещё со времён Российской империи, а азербайджанская диаспора и сегодня одна из крупнейших в России. К тому же, граничащий как с Россией, так и с Ираном Азербайджан — это стратегический мост, связывающий эти страны. Кроме того, нельзя забывать и о том, что Азербайджан — это самая крупная по площади и населению страна Южного Кавказа, обладающая самой сильной армией и развитой экономикой в регионе.
Оказавшись и географически, и политически в центре интересов треугольника Москва-Анкара-Тегеран, традиционно проводящий многовекторную политику Баку стремится увеличить свой вес на международной арене, несомненно, рассчитывая, таким образом, оказать влияние на решение своей главной проблемы — Карабахского конфликта в выгодном ключе. Тем более, что официальные лица в Баку, включая и президента Ильхама Алиева, всё чаще открыто говорят, что старая модель решения Карабахской проблемы в рамка Минской группы не работает.
Получается, что все три страны так или иначе близки Азербайджану, и при этом связаны с ним геополитически и экономически. Именно нормализация отношений Москвы, Анкары и Тегерана сделала возможным реализацию проектов, подобных российско-иранскому транспортному проекту “Коридор Север-Юг”, связывающему Россию через Азербайджан с Ираном. На сентябрьской 2017 года конференции “Ось Москва-Баку: к новой геополитике Кавказа” выступавшие отмечали, что в 2016 году товарооборот между Россией и Азербайджаном уменьшился на 30%, но при этом добавляли, что. сотрудничество в политической сфере и в области безопасности развивается. А первый заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, Дмитрий Савельев даже заявил, что Москва нашла в Баку “партнёра, который играет по понятным и надёжным правилам”.
В целом, вроде бы, всё складно. Но в политике всегда существуют подводные камни и, как правило, не один. Эксперты задаются вопросом — насколько устойчив и долгосрочен такой союз? Или это временное сближение нескольких государств, преследующих собственные цели? И если так, насколько эти цели совпадают или противоречат друг другу? Есть мнение, что сближение Москвы, Тегерана и Анкары определяется сиюминутной схожестью их внешнеполитических проблем, а не стратегическими интересами. В частности, на все три государства, в той или иной степени, распространяются политические или экономические санкции, в случае Ирана переходящие в изоляцию.
В этом смысле резкое потепление между Россией и Турцией, можно расценить, как давление на Запад, которое, видимо, прежде всего нужно Эрдогану, если учесть, что после апрельского конституционного референдума и всех связанных с его проведением противоречий, путь в Европу для Турции фактически закрыт.
Разумеется, Россия и Турция имеют и совместные экономические интересы. Турция заинтересована в российском рынке сбыта, развитии туризма, закупках газа. А Москва заинтересована в инвестициях в российскую экономику. Но самое интересное, что для экономик обеих стран важнее наладить сотрудничество с Западом, чем друг с другом. Именно Европа является наиболее важным торговым партнёром и для Турции, и для России, нуждающихся в западных кредитах и технологиях. Но ещё важнее, что Россия пытается восстановить своё влияние на центрально-азиатские республики, ослабленное после распада СССР. А одним из краеугольных камней внешней политики Турции является пантюркизм, в орбиту которого она стремится вовлечь Южный Кавказ, Центральную и Среднюю Азию, тюркские народы Северного Кавказа и Поволжья, от чего Москва, естественно, не в восторге.
А тут ещё поддержка турецких курдов, которую Москва оказывает ещё со времён СССР, и Карабахский конфликт, в котором Россия и Турция поддерживают противостоящие стороны. И хотя, более чем сомнительно, что в случае обострения конфликта Турция пойдёт на прямую военную поддержку Азербайджана и конфликт с Россией, в Ереване с неудовольствием смотрят на сближение Турции и России.
Однако, если с Москвой Турция может как-то наладить связи, её отношения с Ираном намного сложнее. Во-первых, “пантюркизм” –идеология, противоречащая стремлениям Тегерана. Тем более, что в Турции и Иране господствуют разные ветви ислама. В Турции большинство — сунниты, а в Иране – шииты. К тому же, Турция, во всяком случае, пока одна из самых светских стран исламского мира.
Иран же после прихода к власти аятоллы Хомейни в 1978 году – государство в статье 57 Конституции которого написано, что законодательная, исполнительная и судебная власти Ирана функционируют под контролем абсолютного правления имама. Стоит принять во внимание и то, что Иран стремится распространить своё влияние не только на Ближний Восток. Достаточно вспомнить упоминающееся в мемуарах бывшего министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе письмо аятоллы Хомейни, в котором он призывает Михаила Горбачёва отказаться от капитализма, говоря, что “Исламская Республика Иран, как самый могущественный оплот исламского мира, может с лёгкостью заполнить вакуум, образовавшийся в идеологической системе Вашего общества”.
Несмотря на то, что Москва длительное время поддерживала Тегеран, большую дружбу между ними можно поставить под сомнение, тем более, что Кремль неоднократно использовал своё влияние на Иран для торга с Западом. Кроме того, Россия и Иран – конкуренты на нефтяном рынке.
Отдельного внимания заслуживает декабрьская волна протестов в Иране, начавшаяся во втором по численности, но находящемся в бедственном положении городе Мешхеде и перекинувшаяся на Исфахан, Тегерана и ещё 1.200 городов и сел, включая оплот шиитской идеологии — город Кум. Хотя протесты начались с экономических лозунгов, но позднее переросли в политические.
Выступления были подавлены, но это не значит, что они не могут вспыхнуть снова. Сам президент Ирана Роухани заявил, что протесты – это “возможность выяснить глубокие корни проблемы. Не все люди, вышедшие на улицы, подчиняются иностранцам, некоторые из них протестуют из-за собственных чувств и проблем”. К тому же, в сегодняшнем Иране персы составляют уже примерно половину населения, хоть и остаются пока крупнейшей этнической группой.
Отношение к нынешней власти этнических азербайджанцев и курдов не стабильно. Сегодня в Иране противостоят друг другу реформаторы-либералы и радикальные консерваторы, среди которых аятолла Хаменеи (кстати, этнический азербайджанец). В зависимости от того, кто победит, будут проведены либерально-реформаторские или наоборот, радикально-исламские изменения. Но ясно, что Иран, в котором существует целый комплекс внутренних проблем, меняется и неизвестно, каким он будет и на каких принципах строить с ним отношения.
Однако главной проблемой между Москвой, Анкарой и Тегераном является Сирия. Для готовящегося к выборам Владимира Путина важнейшая цель – сформировать новую систему отношений Россия — Запад. Что будет, если Запад предложит России уступки по крымским санкциям в обмен на отказ поддержки Асада? А в Иране по-другому смотрят на этот конфликт. Сирия – союзник Ирана в регионе, через территорию которой осуществляется снабжение “Хезболлы” в Ливане, и Иран защищает Асада и алавитов, т.к. иначе полностью потеряет эту страну, где большинство сирийцев – сунниты и любая новая власть будет враждебна шиитскому Ирану. Видимо, эти соображения и привели к тому, что Иран решился на беспрецедентный (хотя и временный) шаг, предоставив свою авиабазу Шахид-Ноже под Хамаданом на северо-западе страны российской авиации для ведения боевых действий в Сирии. С этой базы, кстати, легко дотянуться до нефтяных полей Саудовской Аравии – главного соперника Тегерана в регионе.
В противовес Ирану, Турция требует отставки Асада и суда над ним. Однако для Турции основной проблемой является не Асад, а сепаратизм курдов, которые уже создали на севере страны автономный регион Рожава и, в случае гипотетического распада Сирии, вполне могут образовать на ее территории независимое курдское государство, что усилит курдский сепаратизм в самой Турции.
Исходя из всего этого, ответ на вопрос — является ли сближение трех, таких разных государств долговременным союзом или временным сближением из которого каждый участник старается извлечь собственную выгоду, становится одним из важнейших для формирования внешней политики Азербайджана.
