Нихайм
Нихайм – это простая вестфальская деревушка. Население около 6-ти тысяч. Туда мы доезжаем к утру. Притом из Билифельда выезжает почти вся азербайджанская диаспора – за исключением неграмотного Фарида, которого миграционщики продолжают мариновать в билифельдском отеле. В день нашего отъезда юноша не сдержался и от обиды даже расплакался. Через неделю его все-таки выпускают и отправляют в лагерь под местечком Шоппинген. Это место рядом с немецко-бельгийской границей.
В первый же день звонит приятель из Берлина и рассказывает о том, как мне сильно повезло – в Нихайме самый лучший лагерь в Вестфалии. Его слова подтверждаются и звонками из Шоппингена – там условия максимально близкие к билифельдскому отелю. В Шоппингене лагерь, состоящий из 4 зданий, с достаточно жестким контролем входа и выхода. Из-за нехватки мест, 2-3 семьи могут заселить в одной комнате. Отгораживаются они друг от друга занавесками из простынь.
В Нихайме лагерь состоит из двух зданий. Первое — административная часть. На втором живут беженцы. Нас собирают в один большой зал, откуда начинают распределять по комнатам. И тут мы попадаем в одну комнату с той самой азербайджано – иранской семьей. Я еще пытаюсь скрывать свое раздражение, чего не скажешь об Арзу. Ее понять не сложно – она страдает от радикулита, ей надо больше времени провести в постели. А лежать при чужом мужчине азербайджанской женщине непозволительно. Я отношусь к ситуации с пониманием – пытаюсь больше времени провести с соседями. Соседи – это бакинская семья, которая приехала в Нихайм за неделю до нас. Натик родом из Биляджаров – он мне показывает магазины Aldi и Rewe. Объясняет, что цены в Aldi ниже, но в Rewe с ассортиментом все лучше. Он приехал по австрийской визе, паспорт, конечно, не отдал, но немцам все честно рассказал – что не может в Баку найти работу. Земляк уверен, что статус в Германии получит без проблем, поскольку «ну кто будет депортировать с 3 маленькими детьми». Почему-то переубеждать его я не хочу. Через неделю, пользуясь трансфером одной семьи из Мингечаура в Шоппингем, я, с помощью очаровательной сотрудницы лагеря Рози, занимаю их комнату. Но, несмотря на взаимные неудобства, которые мы доставляли друг другу во время проживания в одной комнате, мы с Гудратом и его семьей превратились в закадычных друзей и до сих пор приглашаем друг друга в гости.
Ремарка по документам
Вообще, что касается документов – кроме меня Еганы Амираслановой, которая дожидалась своей участи под Франкфуртом, никто свой паспорт миграционной службе не отдал. Причин несколько. Во-первых, никто, за исключением Еганы, не въехал в Германию по немецкой визе. У всех есть шенгенка – польская, венгерская, австрийская, латвийская. Дело в том, что у беженцев есть убежденность, что по предъявлении паспорта могут послать в эти страны, где уровень социалки и, самое главное, пособий для беженцев по сравнению с Германией гораздо хуже.
В этом отношении моя ситуация у многих вызывает удивление – а чего в Финляндию то не поехал, там социалка лучше, отношение к беженцам гораздо гуманнее, да и позитив выдают гораздо чаще и быстрее. Ну не стану же я всем наперебой рассказывать про наш мега-журналистский проект. Поэтому приходится отчитываться – в Германии у меня полно друзей, а в Финляндии я никого не знаю, там бы завыл со скуки. К счастью, если многие мои земляки, даже если и не знакомы с английской поговоркой «если не хотите, чтобы вам врали, не задавайте лишних вопросов», в жизни ее придерживаются четко. Они просто согласно кивают головою и меняют тему – у всех, конечно, хватает своих скелетов в шкафу. Есть и второй момент – многие уверены, что отдав свой паспорт, они упростят процедуру своей депортации в случае отказа от представления убежища ведь на получения политического убежища, видимо, кроме меня и Еганы практически никто не рассчитывает. Все ждут отказа и вопрос вот в чем – после негативного решения о представлении убежища в Германии депортируют или оставят жить по гуманным причинам. «Нет паспорта и нет депортации, откуда они знают кто ты такой, чтобы куда депортировать?». Кстати, к тому, что беженцы документов не отдают, привычны и немцы – к примеру, в моем аусвайсе, который я получу позднее, в графе «документы» автоматически поставили отметку – keine – отсутствуют. Позднее сначала в полиции по делам иностранцев, а потом и во время интервью приходится качать права.
Шенгенская виза в Баку стоит от 1800 до 2200 манатов на одного человека, в том числе на детей. Это на кого нарвешься. Обычно в эту сумму входят и авиабилеты. Визы делают чаще всего через латвийское посольство – сотрудничество с посредниками в Баку уже налажено, и латыши прекрасно понимают, что, если перед ними и потенциальный беженец, то он вряд ли будет искать счастья в Латвии где уровень социалки очень низкий– скорее всего, он махнет или в Германию, или в Скандинавию. Поэтому и к ситуации относятся с пониманием. Кстати, в этом отношении латыши не уникальны. В ноябре вспыхнул дипломатический скандал между Германией и Италией. Когда у берегов итальянского острова Лампедуза высадилась очередная барка с беженцами, местные власти им доходчиво объяснили, что в Италии практически отсутствует социальная поддержка беженцев и посоветовали африканцам попытать счастья в Германии. Им объяснили, как добраться до заветной мечты и раздали на дорогу по 500 евро – так было дешевле откупиться. Сразу по прибытии на место, простодушные африканцы все так немцам и выложили. Возмущению Берлина не было передела.
Как бы там ни было, адрес рассмотрения просьбы о представлении политубежища до сих пор остается спорным. Дублинская конвенция в этом вопросе неоднозначна. С одной стороны, она предполагает ответственность страны, выдавшей визу, за судьбу беженца. Но есть еще один момент – беженец обязан искать убежище в первой безопасной стране. То есть, если вы с французской визой заехали в ЕС через Польшу, то непонятно, где просить убежища. Для себя беженцы эту проблему решили тем же способом, которым Александр разрубил Гордиев узел – как отмечалось выше, они просто не отдают паспорта и рассказывают легенду из-под копирки. «Убежали, ехали в фуре, через какие страны проезжали – не знаем, документы по дороге украли — потеряли». И хлобысть, все, попробуй человека куда-либо депортировать, раз не знаешь через какие безопасные страны он проехал. Осталось в этом ребусе разобраться лишь правительствам стран-участников Дублинской конвенции. В этом контексте, и моя ситуация неоднозначна – еще не известно, оставят в Германии или вышлют в Финляндию. Но я уже начитался на форумах о ситуации с беженцами в Стране Озер и особо не переживаю – это не будут ни Венгрия, ни Латвия.
Кстати, в весьма досадное положение в связи с визами попала семья из Баку. Эльданиз и Нармина решили сэкономить на 2000 манатах на
человека. Семья из 7-ми человек – муж, его мать, жена, и трое детей. Они решили пойти легким путем. Сели в самолет Стамбул – Калининград, в расчете сойти в Стокгольме, где самолет делает пересадку, и сдаться шведским властям. Изначально план удался – они в самолет сели. Но перед вылетом турки разобрались, что пропустили людей даже без транзитной шенгенки и высадили их из самолета. Закатанная в стамбульском аэропорту жуткая женская истерика Нармины помогла мало. Им пришлось вылететь в Украину и подавать заявление там. Сразу после этого семья начала требовать своего перевода в третью безопасную страну —
естественно в Финляндию или в Норвегию со Швецией. На крайний случай прокатила бы и Германия. Была готова и легенда – мол, у азербайджанских властей рука длинная, нам звонят с угрозами и могут достать и в Украине. Единственный выход – это наш трансфер в безопасную европейскую страну. В подтверждения своих слов глава семейства утверждал что ему звонят угрозами из Баку. И неожиданно обвинил в передаче своих данных азербайджанским властям сотрудников местного Управления Верховного Комиссариата ООН по делам беженцев. Но с Полтора года прозябнув в Украине, где социалка практически отсутствует, семья вернулась в Турцию, надеясь в фурах добраться до Германии. Логика понятна – в Украине им даже не представили жилье, и семья сама снимала квартиру под Киевом. Но с турецкими партнерами возникли проблемы. Через некоторое время фура остановилась. Турки им сообщили, что они уже в Германии, могут пойти и сдастся полиции. Первое общение с местными жителями показало, что они стали жертвами аферы – их высадили, не доехав до немецкой границы, в Болгарии. Но семейство надежды не теряло. Они наняли вторую машину, в надежде все же добраться до немецкой мечты. Из этой машины их на границе вытащили румынские пограничники. Пришлось вернуться в Болгарию и сдаться там. В итоге, с учётом того, что полтора года в Украине пришлось жить за свой счёт, тратиться на катания по Турции и Восточной Европе, и тут скупой заплатил больше – проще было бы купить нормальные визы в Баку. Странно, что до такой истины, до которой не «доперли» в бакинской семье, где глава, ко всему прочему, еще и майор полиции, догадалась семья беженцев из Зенгилана. Они приехали по чешским визам.
Кстати, зенгиланские беженцы отличались особым характером. Они, наверное, стали единственной азербайджанской семьей, превратившейся в изгоя среди остальных азербайджанских беженцев. Все началось с того, что глава семьи, Хагани не мог уследить за своей речью – он мог ляпнуть какую-то глупость, после которой собеседник терял интерес к беседе. Во-вторых, за короткое время он достал всех со «стрельбой» сигарет. Хагани никак не хотел понять, что Германия — это не Азербайджан, где пачка сигарет в среднем стоит 1 манат. А в лагере, где все жили на пособие 20 евро в неделю – 5 евро за пачку сигарет было особенно болезненно. Один-два раза это еще терпимо, но когда это происходит постоянно, то уже негатив выскакивает по любому. Каждую просьбу Хагани сопровождал заверениями о том, что «уже бросает курить». В итоге ему в лицо говорили, что он бросил не курить, а покупать сигареты. Особо пикантная ситуация возникла тогда, когда он со всеми членами семьи – женой и 2 детьми начал появляться в комнатах других азербайджанцев с предложениями купить драгоценности жены. По словам Хагани, у него не было денег на то чтобы сходит в магазин за продуктами. Золото у него, конечно же, никто брать не стал – но все ему отстегнули по 10-20 евро. Еще за 150 евро я у него купил ноутбук. На следующий день его сын носился с новым планшетом – он хвалился что, папа продал компьютер, собрал деньги и купил ему новый Galaxy TAB. После этого зенгиланцы стали окончательными изгоями — их стали открыто игнорировать, не приглашать на ежедневные вечерние посиделки, чай-домино-дурака, и даже в ежедневных походах в магазин пытались избавиться от их кампании.
Кстати, проблема сигарет начинает находить частичное решение. Во-первых, мы замечаем, что немцы – сотрудники лагеря которые получают неплохую зарплату, не покупают готовые пачки сигарет. Они берут табак и фильтры и сами забивают себе сигареты. В расчете получается 2 евро за пачку. В итоге все, кроме Хагани в свободное время коптят над машинками для изготовления сигарет. Есть и второй вариант – можно вместо сигарет купить сигареллы. Они стоят как в Баку – 2 евро за пачку. Но от сигарелл даже опытных курильщиков пробивает на кашель.
Особенно среди беженцев выделяется семья бинагадинцев. Вообще все азербайджанские беженцы на Родине были крутыми богачами. Гребли деньги лопатами. И приехали в Германию не от несчастной жизни, а потому что не могли найти 5-10 тысяч на лечение детей, супруги или себя любимого. Акиф не был простым миллионером из трущоб. Он был если и не королем, то важным вельможей уж точно. В Баку у него был трехэтажный особняк и несколько магазинов. Его старший сын в Берлине – генеральный менеджер в турецкой компании. Притом ради такого специалиста как он, турки отрывают друг другу ноги, родные братья между собою ссорятся. Акиф в Баку спокойно набивал морду останавливающему его гаишнику, и даже чуть не снес бульдозером дом соседей – беженцев из Джебраила, которые его доставали своими скандалами. Правда, общую картину портит его средний сын, который вместе с родителями также сдался в азюль – он в первый же день признался, что в Баку работал официантом, а в Берлине жарил донер. Да и элементарная одежда на Акифе мягко говоря, явно не служит подтверждением его слов – а в Азербайджане, как известно, в отличие от Германии по одежде и встречают, и обычно провожают. Симптоматично и поведение Акифа во время раздачи бесплатной ношенной одежды в лагере – такой жадности я не видел даже у африканцев и у арабов. Но это не мешает ему вечером за чаем продолжать рассказывать о своих богатствах в Баку и возможностях сына в Берлине. Слушать это порою нестерпимо, и мы часто просто прерываем игру и выходим курить. Но аксакал есть аксакал, и никто ему не возражает.
В целом окружающая обстановка располагает к умеренности. Нихайм после Билифельда – это отпуск. Мы живем в бывшем детском лагере, который беженцы еще не успели превратить в хлев. Немецкая часть персонала – за редким исключением — очаровательные люди. Среди них выделяется Рози – всегда улыбчивая, готовая подсказать и помочь – она становится любимицей беженцев. Чего не скажешь о медсестре в лагере.
Эпопея с зубными болями Марьям продолжаются и в Нихайме. В первый же день я обращаюсь в медчасть – что-то надо делать с ребёнком. Но там мне объясняют, что, наверное, в скором времени нас ожидает трансфер, и проблему решат в новом месте. Мне дают обезболивающую таблетку. Но вечером, когда у ребенка начинаются боли, таблетка не помогает. Спасает охранник – у него есть таблетка. Более того, к утру выясняется, что медсестра мне вместо таблетки от боли дала лекарство от температуры. На следующий день я появляюсь в медчасти в дурном расположении духа. Медсестре я начинаю открыто угрожать – обращусь к омбудсмену по правам детей, руководству департамента по делам детей и вообще сейчас вызову полицию. Это помогает – мне тотчас же выписывают направление в больницу. Через час, с легкой руки местного врача проблема решается.
Проблемы также возникают с бывшими беженцами, которые работают в лагере. Больше всех лютуют сириец и иранский азербайджанец – они, к примеру, четко следят за тем, чтобы никто не курил на балконе. Иранец даже пытался утрамбовать семью Акифа в одну комнату сначала с македонцами, а потом с армянами. Затем наступает моя очередь – комнату я должен делить с компанией индусов. Но в трудные моменты у нас проявляется азербайджанское национальное единство. Мы вместе даем отпор администрации и выгоняем непрощенных гостей. И вообще в Нихайме мы живем отдельной жизнью – вместе ходим в столовую, вместе гуляем и вместе проводим вечера. Вечерние посиделки проходят в моей комнате, где собираются мужчины. Марьям в это время забирают женщины.
При лагере работает детский сад. Марьям до 4-х дня там. А для нас днем рядом футбольное поле и бильярдный зал. Общую милую картину дополняют и проживающая рядом община македонских цыган. Они занимают несколько комнат, но там им тесно – день они проводят в холле, сидя на ковре. Там они поют, слушают музыку, их дети играют. Общую картину портит только эксцессы с воровством в лагере – поймали одного шри-ланкийца, укравшийденьги у своих земляков, с которыми жил в одной комнате. К счастью для молодого человека, про «понятия» на этом острове не знают. Его за «крысятничество» не бьют, как бы это наверняка сделали выходцы из бывшего Союза, но сдают полиции. Ну и в своем ажуре грузины – в первые же выходные они совершают кражу со взломом местного продуктового магазина. В понедельник всех 11 грузин забирает полиция. Правда, через пару дней и их, и шри-ланкийца возвращают в лагерь.
Но все хорошее имеет привычку заканчиваться. Притом обычно быстрее, чем плохое. Через три недели у нас трансфер. Нас с Марьям отправляют в город Боттроп. Земляки за меня рады. Они уже знают, что Боттроп находится в 10-ти километрах от Эссена, где есть несколько автомобильных рынков. «Приедешь, позвони в Баку, начинай гнать машин. По доходам тебе немцы позавидуют» — уверены они. Может быть, но алвер это не мое с детства. Оптимизма не добавляет и рассказ приятеля, который жил в Эссене. «Боттроп — это дыра дыры. Это бывший шахтерский город. Шахты закрываются, город вымирает» .
В 9 утра мы все собираемся у выхода лагеря. Следуют дежурные слова и клятвы о вечной дружбе, обещания непременно звонить и заходить в гости. В последний день для Хагани и его семьи амнистия — — они тоже в общей тусовке. В скором времени нас сажают в такси и отправляют на новое место дислокации.
Продолжение следует…
