По материалу
Новой газеты
На территории запрещенного в России террористического Исламского государства остаются российские дети, многие из которых родились на войне. Самые эффективные специалисты по поиску таких детей — это их бабушки. Но у России до спасения всех не доходят руки, а бабушкам за активность грозит уголовная ответственность
Раисат Омарова и Зухра Газиахмаева раньше не были даже подругами, просто жили в одном городе.
В 2014 году у Зухры случилось горе: сын Шамиль ушел в ИГИЛ. Шамиль был не более религиозен, чем другие, у него было образование, работал, и в общем был вполне благополучен — но где-то подцепил эту заразу. Забрал с собой невестку Мадину и новорожденного сына Мухаммеда.
“Сначала вроде как учиться поехали, в колледж, в Египет, потом оказались в Мосуле, сын устроился охранять нефтяные вышки — рассказывает Зухра Газиахмаева, — а в ноябре 2014 года убили, ракета американская по нефтепромыслам. Вот такая лунка получилась, мне потом рассказывали. Ничего от него не осталось, хоронить нечего”.
Невестка Мадина очень быстро снова вышла замуж. Женщина на территории террористического государства не может существовать в одиночку — не имеет права выходить на улицу, без сопровождения мужчины.
Жен погибших игиловцев собирают в так называемые “вдовьи дома”, куда боевики приходят выбрать себе подходящее женское тело. Выйти оттуда — большое счастье: каким бы ни был новый муж, он вряд ли будет хуже жизни во “вдовьем доме”.
Мадина не хотела во “вдовий дом”, и вышла замуж за земляка — Омарова Рашида. Она родила от него второго сына, его назвали Абдураханом.
Вскоре Рашид также погиб.
Мадина осталась одна с двумя детьми на руках, старшему из которых было 2 года, младшему — всего месяц.
Шли бои, ИГИЛ нес потери, Мадина бежала от боев вместе с другими женами боевиков. Из близких людей у нее остались только две пожилые, убитые горем женщины за тысячи километров, в Дагестане. Мамы двух ее мужей, бабушки двух ее внуков.
Болея за двух этих родных мальчиков, и, кажется, ничуть не меньше за их непутевую, в общем-то, маму, Зухра и Раисат срослись. Они выучили наизусть карты воюющей местности, не хуже, чем военные эксперты; они были в курсе сводок всех боевых действий, они через знакомых и знакомых знакомых разыскивали следы Мадины и внуков в Сирии, по крупицам собирали сведения о ее судьбе и судьбе мальчиков.
Бабушки освоили скайп и мессенджеры, разобрались с тем, как по фотографиям определять геолокацию, понимая одно: кроме них самих, вытаскивать мальчиков некому.
Раисат Омарова вспоминает, как невестка ей позвонила после гибели второго мужа: “Сказала: баба [“мама” по-аварски], я не знаю, сможешь ли ты со мной после этого общаться, но я не знаю, как мне поступить, замуж или как». И я ей сама сказала: «Выходи замуж, если ты оказалась в этом государстве — то живи, как там заведено. А для меня ты всегда останешься мать моего внука»”.
В третий раз Мадина вышла замуж уже за араба. Весной этого года, при попытке выйти через гуманитарный коридор из Восточной Гуты она погибла.
С тех пор бабушки Зухра и Раисат начали активные действия по спасению мальчиков, невиновных ни в чем, кроме того, что им не посчастливилось родиться у спятивших родителей.
Последний муж Мадины, тот самый араб, говорящий по-русски, удерживает мальчиков. Он выходил на связь с бабушками, требуя у них деньги за их освобождение.
Весной один из малышей заболел кишечной инфекцией. Если говорить без сантиментов — он погибает.
“Абдурахман на 14 килограммов похудел, — говорит Раисат, — врачи приходили — но какие там врачи?”
По данным министерства иностранных дел России на сегодняшний день из зоны конфликта удалось вернуть 24 женщины и 74 ребенка. Всего в списке людей, ожидающих возвращения, 1521 имя. Первого российского ребенка удалось вернуть прошлым летом.
При этом женщины, которых удается вернуть из террористического государства, в России нередко становятся фигурантками уголовных дел по “террористическим” статьям — даже в тех случаях, если они не принимали участия в боевых действиях и сдались добровольно.
Известны также случаи, когда сроки получали родственники, с территории России занимавшиеся возвращением своих близких.
Никаких союзников у Зухры и Раисат нет: никто больше не может помочь маленьким россиянам выбраться из беды, в которой они оказались не по своей воле. Россия официально возвращает женщин и детей с освобожденных от ИГИЛ территорий — но даже этот процесс идет медленно. Что уж говорить о двух мальчиках, которые до сих пор находятся у боевиков? До них пока ни у кого не доходят руки.
